С приходом третьего тысячелетия Казахстан в еще большей степени становится перекрестком удивительно разных миров. «Великая степь» оказалась единственным местом на планете, где сходятся исламская, китайская и православная цивилизации.
В Казахстане проживают порядка 120 этносов и народностей. Русские образуют второй по численности (после титульной нации) этнос. К ним же примыкают украинцы, белорусы, немцы, татары, евреи и др.
Однако при демографическом анализе важно помнить, что темпы воспроизводства населения у казахов заметно выше, чем у русских и русскоязычных. Эмиграция в Россию и разница в рождаемости за годы независимости заметно изменили демографический баланс в пользу казахов, и с 1997 г. в Астане стали утверждать, что казахи составляют абсолютное большинство в населении республики.
Вот как отражают эти изменения статистические данные. Согласно Программе развития ООН за 1997 г., этнические казахи составляли 50,6% населения, русские — 32,2%, а представители других национальностей — 17,2%. По данным госстатистики РК, по состоянию на 1 января 2006 г. доля казахов в общем составе населения достигла 58,6%, русских – снизилась до 26,1% (не исключено, что доля русских занижена, во всяком случае в 1989 г. она доходила до 37,4% — более 6 млн человек). В абсолютных цифрах национальный состав населения республики на 1 января 2006 г. выглядит следующим образом: казахи — 8913,3 тыс. человек, русские — 3979,3 тыс., украинцы — 448,8 тыс., узбеки — 428,9 тыс., уйгуры — 229,8 тыс., татары — 229,6 тыс., немцы — 222,7 тыс.
Русские по-прежнему доминируют в населении большинства крупнейших городов, а в Караганде, Костанае и Павлодаре казахов до последнего времени насчитывалось менее четверти. В целом Карагандинская, Костанайская, Восточно-Казахстанская и Северо-Казахстанская области населены преимущественно русскими. В Алматы, самом большом городе РК с полуторамиллионным населением, по официальной статистике, русские, как и раньше, составляют большинство — 45%, казахи — 37%.
В 1990-е годы главным опасением руководителей РК было то, что русские, проживающие компактными анклавами, начнут выступать за отделение, а не переселение, а Россия в той или иной форме поддержит их. Но этого, как известно, не случилось. Русские предпочли масштабный исход из Казахстана, экономическое положение которого в те времена было еще более тяжелым и шатким, чем российское, а на уровне бытового сознания превалировали ожидания близкого социального коллапса и межнациональной конфронтации.
Президент Назарбаев и его соратники поначалу полагали, что изменение демографического баланса будет медленным. Однако на практике изменения шли быстро, главным образом за счет того, что Казахстан в общей сложности покинули 2,5 млн русских (в разных источников цифры несколько отличаются). Эмиграция представителей других этнических групп — только за десять лет республику покинули примерно две трети местных немцев (около 600 тыс. человек) и примерно треть украинцев (300 тыс.) — и переселение с 1991 г. в РК 433 тыс. оралманов (зарубежных казахов на постоянное проживание) также меняли Казахстан в сторону более моноэтнической страны. И хотя русских и русскоязычных никогда не преследовали явно, большинство государственных чиновников воспринимало их отъезд как положительное явление для «казахизации» страны.
Национальное самоутверждение казахов и русский фактор
Команда президента Нурсултана Назарбаева сразу после образования нового независимого государства взяла курс на мягкую (постепенную) тактику продвижения к жесткой цели: добиться для казахов доминирующей роли в обществе. Эта сохранившаяся до наших дней «мягкая упаковка» жесткой политики обуславливается отнюдь не только опасениями возбудить стратегического партнера – Россию с ее комплексом постсоветских обид. Не меньшую роль для правящего режима играют и внутриполитические соображения – сохранить относительную устойчивость сложной мультинациональной конструкции и многочисленные «русские голоса» на выборах, использовать «русский фактор» в клановых играх казахских элит. Сказывается, кроме того, перманентное стремление Назарбаева к респектабельному имиджу Казахстана на международной арене, желание лично войти в историю в роли реинтегратора евразийского пространства, модератора между Востоком и Западом, исламом и христианством.
При этом президент и его команда отчетливо понимают, что если коренная нация не почувствует особого отношения к себе, не увидит, так сказать, сладких плодов независимости, это может обернуться взрывом националистических настроений. Ведь с одной стороны, среди казахов жива память об унижениях советской эпохи. А с другой стороны, годы нежданной независимости, суверенности некогда союзной территории пробудили осознание того, что именно их предки властвовали над «Великой степью». И, значит, именно нынешние потомки кочевников унаследовали ее богатые недра – основу процветания, а остальные этносы – гости, порой почетные (если ведут себя правильно и явно необходимы для развития страны) или пришельцы (если оспаривают первенство казахов и их роль в экономике не критична). Во властных коридорах, в том числе и самим Назарбаевым, публично озвучивается противоречивая по смыслу формула: реализация прав казахов как государствообразующей нации при недопущении ущемления прав граждан по национальному признаку. Что-то вроде принципа «первый среди равных».
Развитие этнократических тенденций ведет к тому, что в среде казахского населения формируются чувства национального превосходства. При этом происходит разрыв традиционных коммуникативно-культурных связей общества, и две основные его части – русская и казахская – начинают отдаляться друг от друга.
Таким образом, на фоне официального дискурса о межэтнической толерантности и равных возможностях граждан Казахстан плавно становится все более «казахским» государством и по составу населения, и по идеологии выдвижения коренной нации на ведущие позиции в обществе. Эта политика ориентирована на будущее, в котором казахи при вероятном сохранении нынешних тенденций станут подавляющим большинством.
Впрочем, процессы национального самоутверждения у казахов не столь, как может показаться, однозначны. Напротив, они весьма противоречивы и осложнены родовым соперничеством трех жузов. В этом плане весьма показательно громкое выступление Рахата Алиева, заместителя министра иностранных дел РК, старшего зятя Н.Назарбаева на страницах газеты «Караван» в сентябре 2006 г. Он предложил ввести в Казахстане монархию и назвать её Казахский Сyлтaнaт. «Давайте, наконец, перестанем скрывать от самих себя, что реально наше общество построено на родовой cиcтeмe. У нас есть старший жуз, есть средний и есть млaдший. И никуда они не исчезли даже за долгие десятилетия коммунистического пpaвлeния», — заявил oн.
Вроде бы «дикая» и неожиданная для внешнего мира идея Султаната в государстве, рвущемся в число 50 наиболее развитых стран мира, является признаком идейного кpизиca. Логика строительства мононационального государства в конкретных условиях Казахстана в законченном виде ведет к архаичной идее родоплеменной мoнapхии. Часть верхушки казахских кланов не прочь легализовать свое влияние и получить конституционный статус. Но если вспомнить историю, такому Султанату гарантированы ожесточеннейшие междуусобицы и передел национального богатства. Даже сейчас, когда внутриказахская рознь существует в латентной форме, наблюдается определенная вынужденная эмиграция тех, кто относит себя к наиболее многочисленному среднему жузу (считается, что старший и младший жузы объединились против среднего, длительное время наиболее влиятельного).
И все же не стоит впадать в крайность и переоценивать и без того немалую роль жузов в казахском обществе. В нынешние времена всевластия президента межжузовый баланс оказался нарушен. На формирование политической и экономической элит, конечно же, влияют и такие факторы, как деньги, личная преданность, способности.
Но вернемся к противоречивости процессов национального самоутверждения титульной нации в преломлении к отношениям с русскоязычными. Чувство предопределенной самой историей национальной исключительности сталкивается у немалой части (прежде всего, у образованных) казахов с чувством признательности выходцам из России. Русским здесь многое ставится в заслугу: они эффективно и достаточно бережно осваивали просторы нынешней республики, принесли с собой преимущества современного общества, подняли целину и создали самодостаточную систему образования, неплохо функционирующую и в автономном от России режиме. У казахов, ощущающих себя малым народом, бытует мнение, что в свое время они могли попасть под гораздо более жестокое владычество (например, китайское или монгольское или под иго одного из исламских деспотов с юга).
К тому же, благодаря продолжительному совместному проживанию и сходству в образовательных процессах, благодаря смешанным бракам, немало казахов, особенно в крупных городах, близки к русским в культурном отношении, говорят на безукоризненном русском языке, зачастую в ущерб казахскому. Вот почему проводимые в стране опросы неизменно подтверждают, что большинство казахов по-прежнему хотят учить русский язык и говорить на нем, хотя не считают, что русский должен подменять их собственный язык, как это наблюдалось в советское время.
Все противоречивые нюансы отношений казахов к этническим русским не только учитываются казахской элитой, но и в равной степени присущи ей самой. Но в целом, так сказать стратегически, правящий класс де-факто ставит интересы казахов все выше, хотя об этом не говорится публично.
Возможности русскоязычного населения для самовыражения в политической жизни сужаются. Происходит это, прежде всего, за счет языковых требований. Периодически издаются положения о новых правилах проведения конкурсов на занятие государственных должностей, демократичных по форме, но позволяющих, тем не менее, обеспечить преимущественные условия для титульной национальности. Следует, однако, признать, что для любой страны чиновник без хорошего знания государственного языка – нечто из области фантастики.
Итак, в РК происходит плавная «казахизация» исполнительной и законодательной власти. Почти все акимы областей (за исключением Восточно-Казахстанской и Костанайской) и крупных городов – казахи.
По состоянию на середину 2006 г., из 77 депутатов Мажилиса (нижняя, полностью выборная палата Парламента) русских – 15 человек (19,5%). Как видим, ситуацию в центральном выборном органе пока нельзя назвать драматичной для русских, и она лучше, чем в органах исполнительной власти.
В выборно-назначаемом Сенате Парламента (семь сенаторов назначаются президентом республики, 32 — голосованием депутатов области, города республиканского значения или столицы) степень «казахизации» выше, чем в Мажилисе. Из 39 сенаторов число русскоговорящих неказахов – 5 человек, т.е. около 13%, вдвое ниже доли только русских в общей численности населения.
В некоторых районах северных и восточных областей республики, где преобладают русские, сложилась следующая ситуация. В органах исполнительной власти, которые назначаются сверху донизу, доминируют казахи. В органах представительной власти, сформированных в результате выборов, – значительно количество русских.
В то же время надо признать, что ослаблению русского фактора в общественно-политической жизни Казахстана способствовали две немаловажные поведенческие особенности самих проживающих здесь русских. Во-первых, отметим медлительность объединительных процессов в русском мире. Лишь в последнее время стали появляться признаки складывающейся диаспоры с общепризнанными лидерами, четкими ориентирами, формальными и неформальными связями с исторической родиной и массовым духом взаимной поддержки. На протяжении 15 лет независимости РК все эти «диаспоральные» признаки не то чтобы вовсе отсутствовали, но были выражены слабо.
Во-вторых, сказалось явное, так сказать, «воинствующее» нежелание подавляющего большинства взрослых русскоязычных граждан изучать государственный язык. Это облегчает и даже в какой-то степени оправдывает политику «казахизации», мешает карьерному росту русских и, естественно, является сильным и долговременным раздражителем для казахов.
«Языковая» конфронтация
В языковой политике РК отслеживаются два разнонаправленных вектора: сохранить русский как исключительно ценный инструмент общественного прогресса и внедрить казахский как государственный и «первый среди равных», как индикатор лояльности. Этот языковой дуализм глубоко проник в сознание казахской элиты и казахское мировоззрение в целом и, следовательно, имеет «долгоиграющий» характер.
В конце советского периода, как и в других республиках Советского Союза, в Казахстане образовались неформальные национальные группы, требовавшие в законодательном порядке придать казахскому языку статус официального в республике. Их желание исполнилось еще до провозглашения независимости: в августе 1989 г. был принят закон, предусматривавший осуществление поэтапной программы расширения преподавания на казахском языке в школах на территории республики и постепенного перевода делопроизводства в местных и республиканских учреждениях на казахский язык. Регионам, казахское население которых составляло свыше 70%, предписывалось немедленно перевести делопроизводство на казахский язык, а всем остальным на это давалось до 15 лет.
Русское население, особенно на севере Казахстана, было не согласно с этим последним пунктом, равно как и с требованием об обязательной сдаче выпускниками средних школ экзамена по казахскому языку начиная с 1992 г. При этом казахстанский закон о языке носил не столь всеобъемлющий характер, как аналогичные законы, принятые во многих других республиках, и не имел целью вывод русского из обращения.
После провозглашения независимости казахские националисты постоянно, хотя и не слишком результативно, оказывали давление на власть, чтобы она ограничивала участие в общественной жизни тех, кто не владеет казахским языком. Однако за 15 лет независимости официальный статус русского языка был лишь незначительно поколеблен, а степень распространения и качество владения им среди нерусских остались весьма высокими. Русский по-прежнему является языком межнационального общения, языком городских жителей, он доминирует в СМИ и высшем образовании, широко используется в официальном документообороте, не говоря уже о технической сфере и бизнесе. До сих пор на государственный язык делопроизводство не переведено даже в половине из 16 регионов. Национальная властная элита, сама являющаяся носителем русского языка, в своих действиях до сих пор руководствуется не столько идеологическими, сколько практическими соображениями. Ведь образованное и технически грамотное население по-прежнему говорит и думает преимущественно по-русски независимо от этнического происхождения.
В плане языковой проблемы весьма показательно выступление Нурсултана Назарбаева в Госдуме РФ (апрель 2006 г.), в котором он процитировал поэта Абая: «Русский язык откроет нам глаза на мир. Русские наука и культура — ключ к мировым сокровищницам. Владеющим этим ключом все другое достанется без особых усилий». Как подчеркнул Н.Назарбаев, Казахстан — первая страна на постсоветском пространстве, придавшая конституционный статус русскому языку (в ст.7 п.2 Конституции сказано, что «в государственных организациях и органах местного самоуправления наравне с казахским официально употребляется русский язык»). Русский является обязательным предметом в школах, к тому же свыше 40% детей обучаются в учебных заведениях республики, где преподавание ведется исключительно по-русски. «Мы делаем это не ради политики. Русский язык — наше великое богатство», — заключил президент РК.
Попутно отметим, что в РК предпринимаются также заметные шаги для внедрения английского языка в качестве средства международного общения и еще одного (помимо русского) ключа к знаниям для следующего поколения казахстанцев, которое должно стать трехъязычным. При этом президент Назарбаев любит ссылаться на опыт Европы, где многоязычие стало нормой.
Преподавание английского в Казахстане становится обязательным во всех школах, ежегодно в лучшие высшие учебные заведения Запада направляются 5 тысяч молодых казахов, призванных вернуться на родину не только с новыми знаниями, но и с новым «не русским» менталитетом. Разрабатывается специальная программа углубленного и интенсивного изучения английского языка во всех общеобразовательных школах и вузах РК. К программе будут подключены крупные образовательные структуры Великобритании и США.
В среднесрочной перспективе английский не сможет заметно поколебать позиции русского языка в казахстанском обществе, но, скажем, в десятилетнем измерении он приобретет заметный вес, особенно в технической и деловой сферах. Такая языковая диверсификация может быть даже полезной для снятия остроты в межнациональных спорах, тем более что английским овладевают казахи, уже знающие русский, и часто через русский.
Что касается стремления официальной Астаны повысить роль и общественную престижность казахского языка, то оно вполне логично для нового независимого государства, позиционирующего себя как развивающееся, с преобладанием коренного населения. Это становится тем более логичным, если принять во внимание следующее обстоятельство: до 40% взрослого казахского населения так и не сумело в полной мере овладеть казахским языком, отдав предпочтение русскому. А два миллиона казахов (из 8,9 млн) вообще не говорят на родном языке.
Этот языковой парадокс ведет к определенной конфликтности казахоговорящих и русскоговорящих казахов, в том числе в правящем классе. Многие известные в обществе казахи, в том числе и политики, плохо читают и пишут по-казахски и, соответственно, не способны составлять и редактировать казахские тексты, в том числе межгосударственные соглашения. В конце 2006 г. на новых отпечатанных банкнотах обнаружена орфографическая ошибка в слове «банк»…
В то время как казахские националисты и часть политиков считают, что правительство должно жестче отстранять не говорящих по-казахски от работы в государственных органах, основная масса казахского населения не возражает против того, чтобы русский язык и дальше повсеместно выполнял свои публичные функции, причем, даже в более широких границах, чем те, которые готово предоставить ему правительство. Русский несомненно по-прежнему доминирует в системе высшего образования. Согласно опросам три четверти населения северных районов Казахстана и почти половина преимущественно казахского населения южных и западных районов страны хотели бы получать образование на русском языке.
В любом городе можно повсеместно купить или выписать практически любую российскую популярную периодику, и стоит это дешевле, чем в Москве.
Очевидно, что при вероятном сохранении преемственности во внешней и внутренней политике РК русский язык в Казахстане вовсе не обречен на второстепенную роль.
Однако многочисленная часть русских продолжает считать себя жертвами «дискриминационной языковой политики», в результате которой их дети «вынуждены» изучать казахский язык, а они сами не могут стать полноправными участниками государственного сектора. Русские опасаются, что значение их языка будет принижено усиленным вниманием к казахскому, тем, что постепенно растет число школ, в которых обучение ведется на казахском языке, а число русских школ сокращается.
В целом приходится признать, что, несмотря на политику «казахизации» и процессы национального самоутверждения, отношение казахов к русскому языку на порядок уважительнее, чем отношение русских к казахскому. За 15 лет доля русских, сносно владеющих казахским языком, почти не увеличилась.
Между тем, с точки зрения дальнейшей судьбы русских соотечественников в Казахстане перелом в отношении к казахскому языку критически важен. Важность знания государственного языка Назарбаев демонстрировал избирателям на личном примере. Перед каждыми президентскими выборами он сдавал экзамен по казахскому специальной комиссии, которая дружно оценивала его знания на отлично.
Решение языкового вопроса бессчетное количество раз откладывалось. Но вот в июне 2006 г. был опубликован президентский указ, предписывающий государственным органам «провести работу по поэтапному переходу до 2010 г. делопроизводства, ведения учетно-статистической, финансовой и технической документации на государственный язык». Кроме того, указом планируется обязательное использование государственного языка при заключении международных договоров, подготовке нормативных правовых актов, документов для служебного пользования, при проведении официальных мероприятий, в выступлениях должностных лиц.
Можно, конечно, при большом желании и определенных натяжках говорить о неконституционности указа, но трудно спорить с тем, что такой шаг находится русле общей логики развития страны и мировой практики. В любом случае овладение языком страны проживания является важнейшим фактором успешной социализации. В условиях плавной «казахизации» альтернатива этому – лишь переезд в Россию или нарастающая конфронтация с казахами, вплоть до гуманитарной катастрофы с соответствующими последствиями для российско-казахстанских отношений.
К счастью, молодое, более гибкое поколение русских и русскоязычных в гораздо большей степени восприимчиво к языку титульной нации и имеет больший резерв времени для гармоничной интеграции в казахстанское общество.
Перспективный анализ
1. Казахстан в силу совокупности объективных и субъективных причин несомненно станет государством, где будут преобладать казахские элиты, язык и культура. Препятствовать этому – иррационально.
Однако Астане еще долго придется подбирать ключи к исключительно сложным проблемам мультинациональности и многоконфессиональности молодого государства, трайбализма коренной нации. Именно в этом противоречивом многовекторном процессе будет идти самоутверждение русского мира.
Лидерам РК будет важно стимулировать чувства принадлежности к государству и национальной гордости огромного числа русскоязычных граждан, глубоко укоренившихся здесь. Способность ограничить казахский национализм и построить устойчивую мультинациональную конструкцию из относительно равных возможностей — непременная предпосылка для программного вхождения Казахстана в число 50 наиболее развитых стран мира. Искренняя устремленность казахских элит к этой амбициозной цели делает русско-казахский диалог в республике неотвратимым.
Коренной нации придется договариваться со вторым по численности и совокупному влиянию в обществе этносом (если он не будет размыт второй волной эмиграции) и у русских будут возможности шаг за шагом очертить свое уникальное место в формировании казахстанской идентичности и в грядущих (пусть даже половинчатых) политических реформах, провозглашенных властями. Период политических новаций невольно запустит процесс модернизации нынешнего механизма политического представительства разных национальных групп в структурах власти.
Важно понять, что теоретически национализм государствообразующего этноса преодолим, поскольку носит скорее светский, нежели религиозный, т.е. фанатичный, характер; сосуществует наряду с исторической толерантностью, смешанными браками и симпатиями на бытовом уровне. На него подавляюще воздействуют общемировые реалии XXI века — ускоряющаяся глобализация жизни, технократический прагматизм, повышенное, пусть порой и спекулятивное, внимание к правам человека, проблемам нацменьшинств и идеалам открытого общества, евразийские интеграционные процессы, в том числе с Россией, и пр.
2. Созданию в Казахстане благоприятного для диалога этносов идеологического климата способствует распространение в казахстанском обществе идеи о том, что лишь влиятельная, а значит, многочисленная и организованная русская диаспора сможет выполнить историческую роль «балансира», обеспечивающего устойчивость в сложных мультинациональных, межконфессионных и внутриказахских отношениях.
Сохранить русский мир Казахстана в целости и сохранности объективно необходимо Астане и для сдерживания двух нарастающих внешних угроз с юга – идейной экспансии исламского фундаментализма и экономико-миграционной экспансии Китая в страну с беспрецедентно низкой плотностью населения. В Пекине уже существует программа по переселению китайцев на границу с Казахстаном и лет через десять, как шутят казахские политики, Россия может получить «Казахскую национальную область» Китая у собственных рубежей.
3. У российского руководства есть достаточно возможностей и оснований для постановки «русского вопроса» в рамках переговорного процесса по интеграции. Тема соотечественников должна в той или иной степени «сопровождать» все серьезные переговоры и отразиться в двусторонних соглашениях. Интересен опыт ФРГ, имеющей с РК межправительственное Соглашение о сотрудничестве по поддержке граждан РК немецкой национальности (от 1996 г.) и создавшей казахстанско-германскую Комиссию по вопросам этнических немцев, проживающих в РК. На заседаниях Комиссии, сопредседателями которой являются вице-министр иностранных дел РК и уполномоченный по делам переселенцев и национальных меньшинств правительства ФРГ, рассматриваются, в том числе, вопросы реализации социальных проектов в поддержку граждан РК немецкой национальности.
Реакция России на те или иные шаги официальной Астаны должна стать своевременной, системной, избавленной от подростковой импульсивности и потому легко предсказуемой казахами. Тему переселения в Россию по целому ряду причин целесообразнее использовать в качестве побудительного для Астаны мотива, нежели факта реальной политики. Ведь благие намерения, заверстанные в бюджет, будут, как водится в «технологически» не отлаженном государстве, деформированы практикой исполнения – при прохождении через сверхкоррумпированный и неэффективный аппарат российских чиновников в центре и на местах.
К тому же, современный Казахстан становится привлекательным местом под солнцем на постсоветском пространстве: идет быстрый рост уровня жизни населения, и сохраняются немалые возможности для пока еще многочисленных русскоязычных отстаивать свои интересы.
4. На фоне определенных сдвигов в отношении Москвы к соотечественникам за рубежом в самом Казахстане набирает силу процесс консолидации русских организаций в так называемый «русский альянс», который занял монопольное положение. При условии, что обе эти тенденции (в России и в Казахстане) окажутся долговременными и не зацикленными на организацию массового перетока человеческого капитала, позиции русскоязычных в культурной, экономической и политической сферах усилятся, что приведет лишь к укреплению казахстанской государственности. Влиятельная русская община может сыграть историческую для судеб республики роль противовеса избыточному казахскому национализму и панисламизму.
5. У прагматичного режима Назарбаева есть четкое понимание того, что, уступив национал-патриотам в «русском вопросе», он рискует остаться без массовой русской поддержки внутри страны. Казахский электорат окажется раздробленным между национально-ориентированными партиями и движениями, а «умеренный» президент останется один на один с кланами, радикалами и не слишком дружной «семьей».
Кроме того, новый отток даже 10-15% русского населения нанесёт существенный ущерб экономике Казахстана, его имиджу в российском обществе, а, значит, отразится на двусторонних отношениях.
6. Наряду с госпрограммой добровольного переселения Россия нуждается в программе работы с соотечественниками, остающимися за рубежом, особенно в Казахстане — последнем большом русском «анклаве» в Азии, влияющем на геополитическую ситуацию во всем Центрально-Азиатском регионе.
Почти весь период существования РК Кремль фактически игнорировал русский мир Казахстана с его острыми проблемами, что, собственно, и сделало возможным замалчивание «русского вопроса». Возможности самоорганизации и развития русской диаспоры сдерживались не только «казахизацией» страны (а чего, собственно, следовало ожидать от казахов, вдруг обретших утраченную в веках самостоятельность), но и фактическим безразличием исторической родины.
В случае выбора Кремлем стратегии на поддержку, а не на переселенческое размывание русской диаспоры в РК, уже в среднесрочной перспективе появятся предпосылки для того, чтобы казахстанские соотечественники стали единой высокоорганизованной диаспорой, в основном равноправной с коренным этносом и потому способной перманентно проводить своих людей в правящий класс. А это, в свою очередь, будет означать, что русские и русскоязычные смогут ощутимо и позитивно для России и самого Казахстана стабилизировать сложноустроенное общество, быть удобным естественным партнером в продвижении интересов России на просторах Казахстана и Центральной Азии в целом.
Только хватит ли всем нам мудрости и терпения? И так ли мудры наши элиты?
Будьте первым, кто оставит комментарий!